dxdt.ru: занимательный интернет-журнал

Почему-то нередко приходится сталкиваться с ошибочной интерпретацией отрицательных результатов в измерениях, применительно к разным интернет-протоколам. Типичный пример (условный, тем не менее): пусть к нашему тестовому серверу подключается (в терминах IP, например) узел, который, как предполагается, должен аутентифицироваться при помощи некоторого секретного ключа (открытый ключ – знает сервер), а в этой аутентификации – смысл измеряемого протокола. Если подключающийся узел успешно аутентифицирован, – положительный результат измерения, – то считаем, что этот узел корректно поддерживает данный протокол. Это более или менее понятно и более или менее надёжно. Но можно ли сделать вывод, что некоторый узел не поддерживает протокол, если этот узел не удалось аутентифицировать (отрицательный результат измерения)? Нет, нельзя сделать такой вывод. Если результат отрицательный, то можно предположить, что какой-то другой узел пытался подключиться вместо того узла, который предполагалось исследовать. Соответственно, в этом случае, нельзя сказать, есть на настоящем узле поддержка протокола или её нет. Конечно, если узлов много, можно сделать некоторые предположения, используя сопутствующую информацию. Например, на основе оценок того, был ли спуфинг IP и т.д. Однако судить об отсутствии поддержки протокола – нельзя. (Никакой “закон исключённого третьего”, понятно, тут не работает: мы не знаем, что там на подключающихся узлах и что это вообще за узлы, которые подключаются.)

Дополнение: речь в примере, естественно, идёт об исследовании узлов не по адресам, а относительно некоторого набора признаков, определяющих поддержку протокола, например, относительно набора ключей, известных серверу.

Кстати, так как в проект “Рувики” автоматом и полностью скопированы статьи из “Википедии”, туда, в статью “Великая теорема Ферма“, успешно перешло и забавное “эллиптическое уравнение”, про (показательное) возникновение которого в “Википедии” я писал ранее. Исправления вносить тоже нельзя (да я и не планирую, если что). Естественно, и все прочие странности в статьях перешли вместе с ними. Поэтому сохранился, скажем, характерный пример про физику Аристотеля, который очень удобно приводить в качестве иллюстрации (так как там есть даже ссылка на источник, на перевод “Физики” Аристотеля, но при этом в источнике-то сказано совсем другое; однако, мало кто читает даже источники по ссылкам, тем более, что утверждение “Аристотель считал, что тяжёлые тела падают быстрее лёгких” – является слишком хорошо распространённым штампом).

В продолжение недавней записки про “слух человека и преобразование Фурье“. Интересно, что в рамках исследований того, как конкретный “сигнал” влияет на слуховое восприятие, происходит запись выдачи некоторого внешнего прибора (который как-то там, предположим, измеряет звуковое давление), далее выполняется визуализация этой записи при помощи алгоритмической и (так или иначе) дискретной обработки сигнала, а потом – описательное сравнение пересказанных человеком (испытуемым и исследователем) впечатлений от прослушивания такого же сигнала. При этом аппаратура и методы анализа используют много моделей явлений окружающей действительности: распространения звуковых волн, их детектирования, электромагнитного усиления в приборе, – опять же, то самое “преобразование Фурье”, – и так далее. Представление о предмете измерения преломляется при переходе между моделями. Но исследуемое прослушивание, как восприятие звука, естественно, проводится без только что описанной аппаратуры. Исследователи об этом часто знают и даже нередко учитывают эффекты. А вот в популярных статьях данный онтологический фон почему-то теряется – получаем очередные иллюстрации в стиле “как видит мир кошка”.

Скриншот – рыба на букве ρ в слове ἔρχονται, из манускрипта Vat.Gr.1666, который датируется восьмым веком н.э. (это перевод “Диалогов” Григория I Великого, папы римского, на (древне)греческий, выполненный папой римским Захарием).

Между прочим, слово “ашка” работает в качестве уменьшительного и для латинской буквы a, и для латинской буквы h. Такой вот получается “омонимический инвариант”, склеивающий две латинских буквы.

Кстати, тут заметили, что в русскоязычной “Википедии” в статье про теорему Ферма, кроме прочего, почему-то написано так: “В 1984 году немецкий математик Герхард Фрай доказал, что решение уравнения Ферма, если оно существует, можно включить в некоторое эллиптическое уравнение…”. Занятно, но не верно. При этом со слов “эллиптическое уравнение” ещё и ссылка ведёт на статью про дифференциальные уравнения в частных производных. Естественно, “краевые задачи” математической физики (“эллиптическое уравнение”), так сказать, имеют весьма и весьма отдалённое отношение к вопросу, ведущему свою историю ещё от Диофанта. Степень отношения здесь ограничивается происхождением названия: конечно, в “эллиптическое уравнение” превратилась “эллиптическая кривая”, а правильно было бы написать, что “можно рассмотреть эллиптическую кривую, связанную с решениями уравнения Ферма” и т.д., а также поправить “двойника среди модулярных форм” (далее, в том же абзаце). Да. Вот только править эту статью в “Википедии” не разрешается – она защищена от изменений.

Воскресное чтение манускриптов. На скриншоте ниже – фрагмент манускрипта Codex Vaticanus из Ватиканской апостольской библиотеки.

Манускрипт датируют четвёртым веком, но запись обновлялась позже, то есть, не только вносились редакторские правки/комментарии, но и буквы обводились новыми чернилами, что нетрудно увидеть на скриншоте. Именно интересный эффект такого обновления тут хорошо заметен: часть записи текста (Второе послание к Коринфянам) предшествующей версии не обновилась. Почему? Видимо, потому что это повтор (диттография): более блеклая часть повторяется далее. Соответствующий повторный фрагмент начинается словами κάλυμμα ἐπὶ τὴν καρδίαν αὐτῶν κεῖται (“покрывало на сердце их лежит”), но при этом κάλυμμα (“покрывало”) встречается ещё раз уже через несколько слов (см. конец третьей снизу строки и начало второй). Это, естественно, широко известный фрагмент (речь про запись). Можно предположить, что служащий скриптория, копировавший текст первоначально, отвлёкся, а потом ошибочно начал с того же слова, но стоявшего чуть раньше (ну или это были разные переписчики, но, как я понимаю, считается, что нет, не разные). В этом же фрагменте ещё отмечают правку “ε” в “αι” (см. между строк, над “περιερειται”), которая внесена дважды – и в “удалённый” фрагмент, и в обновлённый.

На этот раз текст, связанный с угрозами со стороны ИИ, опубликованный на сайте “Центра ИИ-безопасности”, совсем короткий – 140 символов, плюс точка ещё. Видимо, чтобы можно было разобрать без помощи ИИ, а также умещалось в SMS и Twitter (если удалить точку в конце; подобные, терминальные, точки сейчас и не принято использовать в коротких сообщениях):

Mitigating the risk of extinction from AI should be a global priority alongside other societal-scale risks such as pandemics and nuclear war.

Перевод (с комментариями): “снижение риска исчезновения (не указано, исчезновение кого имеется в виду, почему-то думают, что человечества; но – не факт) из-за ИИ должно (SHOULD, а не MUST, заметьте) иметь глобальный приоритет, наравне с другими рисками всеобщего масштаба (societal-scale – не обязательно всё человечество), такими как пандемии и ядерная война (“хеш-теги”)”.

Количество коэффициентов в компьютерных нейросетях всё увеличивается, а количество слов в декларациях угроз от страшного ИИ – уменьшается. Но, хотя бы, в данном twitter-стиле не потрачено символов на объяснения, кого нужно защитить от исчезновения/вымирания, а если подумать про человечество, то не объясняется – почему. (Это, естественно, никак не отменяет того факта, что наращивание концентрации непонятных коэффициентов на базе микроскопических полупроводниковых элементов вполне может привести к неожиданным эффектам.)

(via)

Ещё немного загадочной типографики, в том числе, про часть буквы “Ё”. Точнее, про “две точки” над этой буквой и занятные совпадения, которые вообще-то с точками не связаны, но пришлись к месту. На скриншоте ниже – небольшой фрагмент манускрипта, датируемого десятым веком н.э. (сам древнегреческий текст – “Жизнь святого Порфирия, епископа Газы”, Марк Диакон, – относится к четвёртому веку, но это здесь не важно, поскольку фрагмент взят только для иллюстрации):

Там присутствует буква ипсилон, снабжённая, кроме знака акцента, двумя “точками” (нет, это вовсе не смайлик). Эти две “точки” называются “трема” (или “диерезис”) и вполне себе используются при записи древнегреческого (и даже английского, см. ниже), обозначая разделение гласных. Однако в данном случае дело явно хитрее. В современной типографике соответствующий фрагмент (середина второй строки) выглядит вот так: μετὰ τὸν πρῶτον ὕπνον, что означает “после первого сна”. Над ὕ должен быть знак придыхания, а на рукописном скриншоте знак ударения присутствует отдельно (сверху), соседних гласных нет, так что назначение второй “точки” не ясно. Тем более, что в этом же манускрипте в других сходных случаях двух точек над υ обычно нет, но иногда – встречаются. Это известное, – но какое-то загадочное, – явление, относящееся ещё и к букве ι в манускриптах на древнегреческом. Кстати, “сон” здесь – это тот самый “гипноз”: знак придыхания над ὕ, который объясняет одну “точку”, как раз трансформировался в русское “ги”. А в английском, например, hypnosis.

Трема/диерезис встречается при записи английского, но является большой экзотикой, о которой мало кто знает. Собственно, “Ё” даже в русском-то сейчас используют редко, зато аналогичное, редкое, сочетание знаков есть в английском. Посмотрите: coöperate, сöworker и reëlect. Здесь трема как раз делает “отделяемым” звук, обозначаемый второй буквой. Этот знак тут нужен для того, чтобы не было reel в reëlect и “коровы” (cow) в co-worker. Сейчас, конечно, приём считается устаревшим, а компенсировать можно дефисом.

Во фразе с древнегреческого рукописного скриншота выше упоминается “первый сон”. Как ни странно, но конкретно это сочетание древнегреческих слов относится к несколько необычной версии истории, согласно которой в средние века и ранее в Европе (в частности) ночной сон люди делили на два (или более) “заходов”. Если так, то тут упоминается как раз первый заход на сон. Впрочем, конкретно в этом случае, по контексту, можно предположить, что речь всё же идёт о коротком, “раннем” сне.

Кстати, в продолжение долгоиграющего офтопика про цвет собак в “Илиаде” – соответствующий фрагмент (1.50, о том, что Аполлон сперва атаковал мулов и собак) из манускрипта Venetus A:

В современной “типографике”: οὐρῆας μὲν πρῶτον ἐπῴχετο καὶ κύνας ἀργούς. Обратите внимание, что подстрочная йота в ῴ написана справа от ω, а союз καί сокращён до значка, похожего на S. Сомнения может вызвать -ούς в конце предложения, но тут всё верно: это такой способ “оптимизированной” записи, в котором больше всего упростилась как раз буква ипсилон.

На исходном манускрипте немало комментариев (в частности, есть и комментарии между строк, буквально). А в комментариях пишут, в частности, что в цитированном выше фрагменте “неверно “быков/мулов” (οὐρῆας) полагать “охраной”, поскольку не совпадают они” (про охрану – это версия Аристотеля, довольно занятная). Есть и объяснение, что всякие лошаки слабые по своей природе, а среди собак – слабые белые, поэтому и те, и другие первыми пострадали от атаки Аполлона.

В быту 3D-принтер полезен тем, что можно напечатать разные уникальные изделия, “оптимизированные” для решения конкретной задачи. Например, я напечатал ремонтную деталь для блока кнопок управления автомобильным креслом: можно было бы заменить весь блок целиком (хорошо, что не кресло), но это потребовало бы снятия кресла – достаточно много работы. Это далеко не единственный пример. Так, из недавнего, я спроектировал и распечатал несколько установочных кронштейнов для крепления небольших солнечных батарей (для питания уличных светильников), кронштейн для установки самого светильника под скатом крыши, несколько элементов крепления видеокамер, немало коробок-корпусов для разных самодельных устройств вроде цифровых термометров и часов с GPS-коррекцией, несколько защитных кожухов для различных простых механизмов (вроде замка уличной калитки) и другие подобные изделия. Модели я готовлю в OpenSCAD, это очень удобно. Сейчас я в основном использую FDM-принтер Anycubic Mega X – о чём рассказано в отдельной заметке (с картинками). Этот принтер работает методом последовательного наплавления слоёв пластика, то есть, он состоит из нагреваемого столика, над которым перемещается печатающий узел с горячим соплом (“хотэндом”) экструдера.

Естественно, возможности принтера ограничены, но если вы самостоятельно проектируете изделие, то его конструкцию можно оптимизировать с учётом этих ограничений. Например, многие удивляются, что этот конкретный принтер позволяет распечатать работающие резьбовые соединения. Действительно, резьбу печатать не так просто, но вполне возможно. Единственная хитрость состоит в том, что при печати изделие на столике нужно расположить так, чтобы резьба шла строго вертикально. Это касается и внешней, и внутренней резьбы. Печать “под наклоном” или в горизонтальном положении – даёт плохой результат. Естественно, это связано с кинематикой принтера: в данном случае, столик двигается только по одной горизонтальной оси, а второе горизонтальное перемещение и вертикальное – обеспечиваются перемещением печатающего узла.

Основные проблемы всегда доставляют участки модели, которые нависают над столиком. Очевидно, что FDM-принтер не может печатать “в воздухе” – пластик будет просто вытекать вниз. Обычно, для того, чтобы печатать “нависающие” поверхности, используются подпорки. Подпорки здесь – это достаточно лёгкие структуры, которые принтер печатает, начиная от столика, и которые потом можно удалить, отломив или отрезав от изделия. Подпорки добавляются в описание модели для печати. Слои основного изделия, соответственно, накладываются на подпорки. Убирать подпорки, например, у резьбы – весьма сложно: смысл теряется. (Бывает ещё вариант с печатью подпорок другим типом пластика, например, водорастворимым, но для этого принтер должен иметь два печатающих узла.)

Так вот, у всякого FDM-принтера, тем не менее, есть некоторая “степень нависания” слоя, которую принтер может распечатать без подпорок, если только соответствующая часть изделия “вырастает” из другой части, а не висит уж совсем отдельно. Это объясняется достаточно просто: если очередной слой лишь немного “свешивается” за край предыдущего, то свежий пластик успешно приклеивается к этому краю и не провисает, так как застывает достаточно быстро (тут главное не использовать ни слишком высокую скорость движения печатающего узла, ни слишком низкую). Это отлично работает как для резьбы, печатаемой вертикально, так и для других моделей (в принципе, можно даже печатать небольшие горизонтальные “прогоны”, на небольшой скорости). Что, собственно, и составляет один из методов оптимизации: углы “нависания” нужно проектировать так, чтобы принтер справился без подпорок. Да, это вводит ограничения на конструкцию изделия, поэтому может составить проблему, если использовать готовую модель. Однако если модель проектируется под конкретную задачу с нуля, этот момент можно учесть, что, в общем-то, является обычным технологическим аспектом разработки (не только в случае 3D-печати).

Построение изделия “от столика” приводит к ещё одному методу оптимизации: отверстия лучше всего печатаются в положении, когда плоскость отверстия параллельна столику. Идеальный вариант – это когда поверхность, в которой сделано отверстие, лежит при печати прямо на столике.

Это же применимо и к разнообразным опорным поверхностям и рёбрам жёсткости: для оптимизации печати нужно стараться большинство углов сводить к прямым, учитывая, что модель лучше всего разместить так, чтобы наибольший по площади сегмент поверхности непосредственно лежал на столике. Например, если нужно распечатать плоскую деталь, то её нужно повернуть так, чтобы при печати она лежала, а не стояла на столике (тут, кстати, хорошо заметны некоторые известные особенности русского языка: плоская тарелка стоит на столе, а вилка – лежит рядом; если тарелку перевернуть, то она тоже будет лежать, как ни странно).

Вернёмся к принтерам. Размещение и поворот моделей приводит к следующему аспекту оптимизации – к оптимизации затрат времени. Так, плоские детали, лежащие на столике, могут печататься дольше, чем те же детали, но стоящие вертикально. Вообще, время, требующееся для печати детали, складывается из затрат на перемещение печатающего узла. По каким-то направлениям и осям этот узел может двигаться быстрее, а по каким-то – медленнее. Больше всего этот аспект проявляется тогда, когда печатается простая, но “протяжённая” модель: затраты на движение оказываются неожиданно большими, при этом в вертикальном направлении слой перемещается целиком. Совсем уж очевидный пример: размещение нескольких моделей на столике для одновременной печати. Заметьте, что тут, опять же, многое определяется кинематической схемой (и другая история – фотополимерные принтеры).